Нефть и мир. «Семь сестер» – дом, который построил Джон - Леонид В. Крутаков

Рокфеллер на момент роспуска Standard Oil of New Jersey владел 244 500 из 983 383 акций холдинга, что составляло 24,86 % уставного капитала. Пропорциональную долю он получил во всех дочерних компаниях холдинга. Иными словами, акции официально расчлененной империи остались во владении все той же группы лиц, выступавших ранее попечителями треста, а потом акционерами холдинга (Рокфеллеры, Харкнессы – Флаглеры, Пейны – Уитни, Арчболд, Боствик, Уорден и Пратт).

Точно сказать, в какой степени капитал империи остался централизованным, невозможно. Детальных данных о долях холдинговой компании в акционерном капитале ее «дочек» не существует. Да и не все имперские владения находились на балансе холдинга. С достаточной долей уверенности можно констатировать, что под контролем правления находилось более 83 % акций Standard Oil of New Jersey.

Во всяком случае Невинс пишет, что именно таким было соотношение капитала треста на момент решения суда в Огайо о его роспуске, переезда компании в Нью-Йорк с последующим созданием холдинга. 16,86 % акций треста, отмечает Невинс, находились во владении 1600 частных миноритариев, которые отказались после решения суда менять торгуемые на бирже бумаги треста, на акции неизвестных им и бирже компаний[237].

Точно можно сказать только то, что после роспуска Standard Oil в организации нефтяной отрасли принципиально ничего не изменилось. Заложенные Рокфеллером базовые принципы и вытекающие из них способы организации (вертикальная интеграция и жесткая система квотирования) сохранились. Базовых принципов было (и до сих пор остается) всего два.

Первый: спрос на нефть не определяет ее цену. Цена на нефть в 10 центов за баррель не предполагает десятикратный рост спроса по сравнению с нефтью по цене в 1 долл. за баррель. Объем потребляемой социумом (промышленностью и домохозяйствами) энергии для преодоления энтропии (удовлетворения жизненных потребностей) ниже необходимого уровня опуститься не может, то есть рынком не регулируется.

Второй принцип заключается в том, что каждый нефтедобывающий регион (компания, страна) должен иметь свою, строго определенную, долю рынка. Общая система (модель) работает только при картельном соглашении либо при единоличном контроле над распределением нефти. Если доля реализации нефти одним из игроков меняется бесконтрольно, то под угрозой дисбаланса оказывается вся модель (общественный уклад).

Вертикальная интеграция и квотирование добычи нефти – единственный способ управления моделью (возможность прогноза). Перспективы отрасли (рост потребления нефти, запас хода) определяются не балансом спроса и предложения (продажи), а объемами доказанных запасов и возможностью (цена) их извлечения. Нефть, подверженная девальвациям, зависящая от биржевых котировок, становится частью общей игры.

Иными словами, подчинение нефтяной отрасли рынку ведет к прямой зависимости уровня добычи от процента (спрос на деньги). То есть с учетом теории предпочтения ликвидности Кейнса и реальной монетарной практики цена на нефть (первичная стоимость) начинает зависеть от цены конечного, произведенного с ее помощью продукта (добавочная стоимость). Точка отсчета (нулевая отметка, репер модели) становится плавающей (телега оказывается впереди лошади).

Модель теряет ось координат (эквивалент, шкала оценок, возможность сравнивать), начинается игра с нулевой суммой, которая позволяет выставить любую цену будущего – безграничный, ничем (кроме амбиций) не подтвержденный кредит. Что и приведет в итоге к 2008 году и Великой рецессии, но об этом, как уже говорилось выше, подробнее будем говорить во второй книге.

Никакой конкуренции цен в нефтяной отрасли после роспуска Standard Oil не возникло. На месте большой Standard Oil появилось восемь маленьких: Standard Oil of New York, Standard Oil of Indiana, Standard Oil of Nebraska, Standard Oil of Kansas, Standard Oil of California, Standard Oil of Kentucky, Standard Oil of New Jersey, Standard Oil of Ohio. Восемь вертикально интегрированных «Стандартов» разделят между собой рынки территориально и функционально.

Конкуренция будет идти на уровне красивых картинок (рекламный плакат) и сервиса на АЗС. Цена будет общая, одна для всех. В 1895 году (закрытие Сипом биржевых торгов) цена на нефть составляла 1,09 долл. за баррель; в 1911-м (расчленение Standard Oil) – 0,61 долл.; в 1971-м (отказ от золотого содержания доллара) – 2,24 долл.; в 1973-м (точка перехода от картельного к «бумажному» механизму ценообразования) – 3,29 долл. По эквиваленту 2021 года это соответственно будет 35,16; 17,40; 14,99 и 20,08 долл. за баррель.

К 2001 году (старт Великой рецессии) от восьми региональных «Стандартов» в ходе реорганизаций и слияний останется три транснациональных: ExxonMobil, Chevron и BP. Дракон вернулся. Вернее, он никуда не улетал. У решения Верховного суда США о расчленении Standard Oil было всего два практических результата. Первый – рост влияния федерального правительства США на проектные решения. Второй – рост влияния Уолл-стрит (процент) на дефлятор.

Делить по решению суда пришлось не хорошо отлаженный прозрачный бизнес, а теневую империю – сложно организованный механизм обратных связей и личных взаимоотношений. На месте 983 383 акций Standard Oil of New Jersey вдруг (в течение 6 месяцев) из ниоткуда появился конгломерат, состоящий из огромного числа новых компаний (колоссальная коммерческая собственность).

Как отмечалось, под контролем империи на момент раздела находилось более 400 предприятий по всему миру, 90 тыс. миль трубопроводов, 10 тыс. железнодорожных цистерн, 60 океанских танкеров, более 200 пароходов и катеров. А еще были железные дороги, отели, банки, страховые агентства, угольные шахты, меднорудные и железорудные компании, земельные угодья, агентства недвижимости и транспортные компании. Это были отдельные, напрямую не всегда связанные с холдингом компании, которые координировались на уровне личных обязательств.

Денежная масса, обращавшаяся внутри империи Рокфеллера, была сопоставима с банковским капиталом всей Америки. Объем долговых обязательств Standard Oil равнялся объему государственных долгов США («обещания денег»). Реальных объемов и масштабов компании никто не знал тогда, не знает их никто и сейчас.

Биржа моментально бросилась осваивать ранее скрытую собственность, финансово непрозрачные (невидимые до этого фондовым рынком) активы. Понятно, что не вся собственность членов правления Standard Oil попала в «свет софитов», тем не менее скачок биржевых спекуляций был кратным. Например, личное (легальное) состояние Рокфеллера выросло в три раза.

В ходе процесса против Standard Oil один из ближайших советников Рокфеллера Фредерик Гейтс публично объявит, что состояние Рокфеллера составляет чуть менее 300 млн долл. К 1913 году (через два года после раздела) оно достигнет 900 млн долл. (24,633 млрд в эквиваленте 2021 года). За два года личное состояние Рокфеллера в 2,5 раза превысит сумму чистых активов всей Standard Oil на момент подачи иска (360 млн долл.)[238]. При этом у Рокфеллера, напомним, было менее 25 % акций холдинга.

Это не было расчленением или убийством дракона. Это был симбиоз. Standard Oil (нефть) и фиатная валюта (новая проектность) создали современную Америку. После выхода модели за пределы США либо Standard Oil должна была стать государством со всеми его институтами социального аудита (оценка, прогноз, выработка